Под навесом снятся травы коровам, пахнет степью и лесом, холодком приднепровым...
Наткнулась я тут на стихи Бориса Корнилова.
Был такой поэт в советские времена.
Например, песня "Нас утро встречает прохладой..." написана на его стихи (хотя они и печатались с пометкой "слова народные")
В 1937 году его арестовали и расстреляли, а в 1957 году реабилитировали «за отсутствием состава преступления».
Так вот, среди всего прочего он написал поэму "Триполье" о тех временах, которые не хотят забывать те, чьи родные пострадали от рук "бандеровцев" и "атаманов-героев".
Ведь именно эти страницы истории, эти воспоминания вселяют страх в сердца людей. Люди бояться их повторения.
Ведь ныне правящие не осуждают злодеяния прошлого, а идеализируют и прославляют "подвиги борцов за независимость Украины".
Мух от котлет никто отделять не хочет...
"... Мы еще не забыли
пороха запах,
мы еще разбираемся
в наших врагах,
чтобы снова Триполье
не встало на лапах,
на звериных,
лохматых,
медвежьих ногах"
Это было написано в 1933-1934 годах.
ДОПРОС
В перекошенной хатке
на столе беспорядки.
Пиво пенное в кадке,
огуречные грядки
и пузатой редиски
хвосты и огрызки.
Выпьют водки.
на закусь -
бок ощипанный рыбий...
Снова потчуют:
- Накось,
без дыхания выпей!
Так сидят под иконой
штаб
и батько Зеленый.
Пьет штабная квартира,
вся косая, хромая...
Входят два конвоира,
папахи ломая.
- Так что, батька, зацапав
штук десяток за космы,
привели на допрос мы
поганых кацапов...
Атаман поднимается:
- Очень приятно!
По лицу его ползают мокрые пятна.
Поднимается дьякон
ободранным лешим:
- Потолкуем
и душеньку нашу потешим...
Комсомольцы идут
стопудовой стеною,
руки схвачены проволокой
за спиною.
- Говорите, гадюки,
последнее слово,
всё как есть
говорить представляем самим...
Здесь и поп и приход,
и могила готова;
похороним,
поплачем
и справим помин...
Но молчат комсомольцы,
локоть об локоть стоя
и тяжелые черные губы жуя...
Тишина.
Только злое дыханье густое
и шуршащая
рваных рубах чешуя.
И о чем они думают?
Нет, не о мокрой
безымянной могиле,
что с разных сторон
вся укрыта
осеннею лиственной охрой
и окаркана горькою скорбью ворон.
Восемнадцатилетние парни -
могли ли
биться, падая наземь,
меняясь в лице?
Коммунисты не думают о могиле
как о всё завершающем
страшном конце.
Может, их понесут
с фонарем и лопатой,
закидают землею,
подошвой примнут, -
славно дело закончено
в десять минут,
но не с ними,
а только с могилой горбатой.
Коммунисты живут,
чтобы с боем,
с баяном
чернолесьем,
болотами,
балкой,
бурьяном
уводить революцию дальше свою
на тачанках,
на седлах, обшитых сафьяном,
погибая во имя победы в бою.
- Онемели?
Но только молчанье - не выход...
Ну, которые слева -
еврейские...
вы хоть...
Вы - идейные!
Вас не равняем со всеми;
Украину сосали,
поганое семя.
Всё равно вас потопим
с клеймом на сусалах:
"Это христопродавец" -
так будет занятней...
Агитируйте там
водяных и русалок -
преходящее, ваше, собаки, занятье.
И выходит один -
ни молений, ни крика...
Только парню такому
могила тесна;
говорит он,
и страшно, когда не укрыта
оголенная
черной губою
десна.
- Не развяжете рук
перебитых,
опухших,
не скажу, как подмога
несется в дыму...
Сколько войска и сабель,
тачанок и пушек...
И Зеленый хрипит:
- Развяжите ему!
Парень встал, не теряя
прекрасного шика,
рукавом утирая
изломанный рот...
Перед ним - Украина
цветами расшита,
золоченые дыни,
тяжелое жито;
он прощается с нею,
выходит вперед.
- Перед смертью
ответ окончательный вот наш:
получи...
И, огромною кошкой присев,
бьет Зеленого диким ударом наотмашь
и бросается к горлу
и душит при всех.
Заскорузлые пальцы
всё туже и туже...
Но уже на него
адъютантов гора, -
арестованных в угол загнали
и тут же
в кучу пулю за пулей
часа полтора"
Можно, конечно, посмеяться над "коммунистическим пафосом" наших предков, но ведь все это было, и замена "-" на "+" не ведет к согласию в обществе, а ведет лишь к его новому расколу...
Был такой поэт в советские времена.
Например, песня "Нас утро встречает прохладой..." написана на его стихи (хотя они и печатались с пометкой "слова народные")
В 1937 году его арестовали и расстреляли, а в 1957 году реабилитировали «за отсутствием состава преступления».
Так вот, среди всего прочего он написал поэму "Триполье" о тех временах, которые не хотят забывать те, чьи родные пострадали от рук "бандеровцев" и "атаманов-героев".
Ведь именно эти страницы истории, эти воспоминания вселяют страх в сердца людей. Люди бояться их повторения.
Ведь ныне правящие не осуждают злодеяния прошлого, а идеализируют и прославляют "подвиги борцов за независимость Украины".
Мух от котлет никто отделять не хочет...
"... Мы еще не забыли
пороха запах,
мы еще разбираемся
в наших врагах,
чтобы снова Триполье
не встало на лапах,
на звериных,
лохматых,
медвежьих ногах"
Это было написано в 1933-1934 годах.
ДОПРОС
В перекошенной хатке
на столе беспорядки.
Пиво пенное в кадке,
огуречные грядки
и пузатой редиски
хвосты и огрызки.
Выпьют водки.
на закусь -
бок ощипанный рыбий...
Снова потчуют:
- Накось,
без дыхания выпей!
Так сидят под иконой
штаб
и батько Зеленый.
Пьет штабная квартира,
вся косая, хромая...
Входят два конвоира,
папахи ломая.
- Так что, батька, зацапав
штук десяток за космы,
привели на допрос мы
поганых кацапов...
Атаман поднимается:
- Очень приятно!
По лицу его ползают мокрые пятна.
Поднимается дьякон
ободранным лешим:
- Потолкуем
и душеньку нашу потешим...
Комсомольцы идут
стопудовой стеною,
руки схвачены проволокой
за спиною.
- Говорите, гадюки,
последнее слово,
всё как есть
говорить представляем самим...
Здесь и поп и приход,
и могила готова;
похороним,
поплачем
и справим помин...
Но молчат комсомольцы,
локоть об локоть стоя
и тяжелые черные губы жуя...
Тишина.
Только злое дыханье густое
и шуршащая
рваных рубах чешуя.
И о чем они думают?
Нет, не о мокрой
безымянной могиле,
что с разных сторон
вся укрыта
осеннею лиственной охрой
и окаркана горькою скорбью ворон.
Восемнадцатилетние парни -
могли ли
биться, падая наземь,
меняясь в лице?
Коммунисты не думают о могиле
как о всё завершающем
страшном конце.
Может, их понесут
с фонарем и лопатой,
закидают землею,
подошвой примнут, -
славно дело закончено
в десять минут,
но не с ними,
а только с могилой горбатой.
Коммунисты живут,
чтобы с боем,
с баяном
чернолесьем,
болотами,
балкой,
бурьяном
уводить революцию дальше свою
на тачанках,
на седлах, обшитых сафьяном,
погибая во имя победы в бою.
- Онемели?
Но только молчанье - не выход...
Ну, которые слева -
еврейские...
вы хоть...
Вы - идейные!
Вас не равняем со всеми;
Украину сосали,
поганое семя.
Всё равно вас потопим
с клеймом на сусалах:
"Это христопродавец" -
так будет занятней...
Агитируйте там
водяных и русалок -
преходящее, ваше, собаки, занятье.
И выходит один -
ни молений, ни крика...
Только парню такому
могила тесна;
говорит он,
и страшно, когда не укрыта
оголенная
черной губою
десна.
- Не развяжете рук
перебитых,
опухших,
не скажу, как подмога
несется в дыму...
Сколько войска и сабель,
тачанок и пушек...
И Зеленый хрипит:
- Развяжите ему!
Парень встал, не теряя
прекрасного шика,
рукавом утирая
изломанный рот...
Перед ним - Украина
цветами расшита,
золоченые дыни,
тяжелое жито;
он прощается с нею,
выходит вперед.
- Перед смертью
ответ окончательный вот наш:
получи...
И, огромною кошкой присев,
бьет Зеленого диким ударом наотмашь
и бросается к горлу
и душит при всех.
Заскорузлые пальцы
всё туже и туже...
Но уже на него
адъютантов гора, -
арестованных в угол загнали
и тут же
в кучу пулю за пулей
часа полтора"
Можно, конечно, посмеяться над "коммунистическим пафосом" наших предков, но ведь все это было, и замена "-" на "+" не ведет к согласию в обществе, а ведет лишь к его новому расколу...